Елена Дручинина

***
 

Её величество – Зима

Нарядны белые дворы.

Арбузным запахом холодным

пропитан воздух. Ежегодным

искристым саваном укрыт

ноябрьский день. Былых обид

прикрыта вечная никчёмность.

Их бесприютность, обречённость

сквозь темноту прошелестит

бесшумным роем. Снег струится,

то вверх взвивается, кружится

то утихает...И, покорно,

у ног ложится непритворно-кошачьей

грацией своей...

И нет машин. И нет людей.

Лишь ночь. Уснувшие дома…

Её величество – Зима.

Анастасия (Ася) Корнилова

***

Однажды сиреневой ночью,

Пока я торчала, как штык,

На Вороше. Рваное в клочья

Мне вылизал сердце язык

Проспекта, готового слушать,

Любые слова без купюр.

Укрой мою грешную душу

В сиреневой ночи велюр,

В подъездах домов-великанов,

Где каждый давно мне знаком,

Лижи мои старые раны,

Щенячьим своим языком.

Наталья Скрипова
 

Памяти гитариста
 

В подворотню спустились сны,

Потекли не спеша дремоты.

В чутких пальцах твоих весны

Безнадёжно-хмельные ноты.

Месяц взглядом до дыр истёрт.

А в глазах потемневших буря:

Не даётся никак аккорд

О бескрайних садах июля…

И вплетаются сны дождя

В остывающие мотивы.

И по струнам легко скользят

Пальцы тонкие переливом.

В восхищенье твоей игрой

Замирает дождинок танец.

Жаль, что звуки гитары той

Только в памяти и остались…

Евгений Бутылин

Хочу пройтись по октябрю

Дождём ещё не плачет высь

Слезами землю беспокоя.

Прошу, взгляни и восхитись

Огнём пылающей листвою.

Волшебным танцем паутин

В звенящем воздухе парящих,

Туманом девственным ложбин

И лесом, тайною манящим.

Порой осенней не хандрю,

Наполнен счастьем и мечтами.

Успеть пройтись по октябрю

Хочу неспешными шагами.

Светлана Женовачева (Лана Женоа)

Не жди
 

Я учу себя: "Медлить не надо!"

И тебя я прошу: "Не жди!"

Нет такого другого ада –

Ожиданием тлеть внутри.

Нет такого другого горя –

Свою жизнь так и не начать.

Подходящих моментов – море,

Лишь запретов сорви печать.

Отключись от людской шума,

Насладись ароматом дня.

Мир вокруг неспроста придуман,

Он открыто зовёт тебя.

Повернись на сто двадцать вправо,

И ответь лишь на два вопроса:

"Не туга ли твоя оправа?

Может хватит анабиоза?"

Тимофей Михайловский, 15 лет

Любил тебя давно

Под белым снегом, темной ночью,

Над стоголосой высотой

Любил тебя, а ты не очень,

Любил тебя давно, давно.

Прощальной осенью холодной

Любил я твой стозвонный взгляд,

Над белым снегом, ночью сонной

Я был прощальным взглядом смят.

И белым снегом заметает

Твои далекие следы,

Какими были те детали

От слова легкого «Увы»?

Тут уж не вспомнить мне конечно,

Да и тебе уж все равно,

Любил тебя я нежно, нежно,

Любил тебя давно, давно…

Михаил Кислица, 17 лет

***

Не хочется об этом говорить,

И занимать двоякую позицию.

Мне лицедеем, видимо, не быть,

Но всё равно плетусь на репетицию.

На полке горстка смешанных ролей,

Вобравших незатейливые горести.

Затёрт и позабыт один из дней,

Когда сложились главы этой "повести".

Но за предлогом следует предлог,

За старой формой – новая формация.

В конце спектакля будет эпилог.

Но предстоит иная кульминация.

Дарья Радюк, 19 лет

***

Театр стихий – на сцене пела гроза, 

То, как хриплый орган ветер фугу играл, 

То тягучим альтом, он в тоске завывал, 

Арфой струнно текла с неба в море вода. 

Шёл я берегом моря, любуясь грозой, 

Дождь совсем не пугал – вызывал лишь восторг, 

Я грустил одиноко, немного продрог, 

Мир мой делал уютным лишь зонтик цветной. 

Мне навстречу старик брёл седой, с бородой, 

Был одет он легко, без плаща и зонта, 

Вниз потоком сплошным сбегала вода. 

От дождя не таясь, шёл с прямою спиной, 

– "Добрый вечер, отец, может зонтик Вам дать?

Остановка, трамвай – поезжайте домой, 

В Ваши годы ведь вреден Вам ветер сырой, 

Или лучше в кафе побыстрей забежать?"

Отвечал мне старик: – "Сколько жизни моей? 

Ты совсем ведь дитя, и меня не поймёшь, 

Этот дождь, может быть, он – последний мой дождь.

Если нет, то сколько мне осталось дождей?"