Вячеслав Зименко

НОЧЬЮ

Рассказ

     Уютная июльская ночь обняла землю и воду, накрыла реальность плюшевым непроглядным пологом, рассыпала по небу яркие созвездия, наполнила пространство особыми, совсем не дневными звуками.

     Вокруг всё пело, дышало, шуршало, жило.

– У нас в колхозе классно, – подкладывая в костёр дрова, авторитетно заявил друзьям одиннадцатилетний Лёшка, – я из «Военсовета» никогда не уеду, всегда буду тут жить.

     Занявшийся пламенем хворост вмиг раздвинул границу светотени и теперь из мрака отчётливо выступили окружавшие стоянку рыболовов прибрежные кусты раскидистой бузины и могучие с морщинистой корой стволы старых тополей.

– Да-а-а, – посмотрев вокруг согласился с товарищем старший в компании ночных «браконьеров» Санёк, – таких прудов как у нас нигде нету! Конечно, на «Маныче» тоже здоровская рыбалка, но там без лодки нечего делать.

– А мне дед рассказывал, что до революции на «Волге» ловили белугу размером с трёх коров, – втиснулся в разговор «взрослых» салажонок Серёга.

– Ничё себе! Наверно, тогда промышляли сетями, на удочку или донку такого «крокодила» не вытащишь.

– Точно!

     Где-то поблизости вскинулась большая рыба и тут же в соседних камышах даже не заквакала, а низко и громко с завыванием заурчала лягушка. Её поддержал многоголосый противный хор. Казалось, что весь пруд дурашливо заурчал, заквакал и завыл. Стало жутковато.

– Чё это они? – испугался Серёга, – я такого раньше не слышал.

– А ты раньше и не ходил на ночную рыбалку, – успокоил его Санёк. – Может так по ночам бывает всегда?

     Помолчали.

– Наверно уже готова – прутиком разгребая горку рядом тлеющего второго костерка предположил Лёшка и ловко выловил из углей чёрно-седую в золе картофелину. Перебрасывая обжигающий деликатес из руки в руку, и шумно дуя на ладони, он объявил:

– Запеклась!

     Пацаны засуетились, стали доставать из сумок хлеб, соль, ещё дома нарезанное порционными кусочками копчёное сало. И тут у уреза воды громко и настойчиво зазвонил колокольчик. Все подскочили и метнулись к донкам. В этот раз повезло Лёшке. В свете фонариков леска на одной из его донок то натягивалась струной, то резко попускалась и ложилась в воду, как на качелях подбрасывая в небо, а потом роняя на землю многострадальный колокольчик …

     Сазан был хорош: лобастая, усатая, с толстыми губами голова, мощное, ощетинившееся острым спинным плавником упругое тело, кольчуга золотистой, размером с крупную монету чешуи.

     Мальчишки ещё какое-то время покрутились около своих снастей, повздыхали, немного погоревали, что у них пока не клюнуло, и вернулись к картошке …

     Несколько крупных капель упали в костёр с совершенно чистого, безоблачного неба.

– Это чё, дождь? – удивился Санёк. – Как бы не пришлось сматываться!

– Да не-е, вон на небе звёзды. Ну, а если побрызгает – пересидим под тополями. В дождь хорошо клюёт, – стал подбадривать друзей фартовый Лёшка.

     Не было ни грома, ни зарниц, ни видимых туч, ни молний, но «брызгало» всё сильнее. Компания неохотно перебралась на сухое место поближе к стволу самого большого тополя и оттуда слушала, как после каждого попадания капель шипят угли в костре, с сожалением наблюдала, как над кострищем поднимается небольшое облачко белёсого пара.

     Костёр затухал и это расстраивало. Даже картошка не казалась теперь такой вкусной.

– Может, пойдём домой? – забеспокоился и заёрзал Серёга.

– Не дрейфь, сейчас закончится! – не очень уверенно заявили старшие.

     И тут блеснуло: от горизонта и до горизонта! Стало светло как днём. А потом прямо над прудом, костром и головами рыболовов зашипело, затрещало и прогрохотало. С ночного неба сплошной стеной рухнула вода. Тополя уже не спасали. Перепуганная и оглушённая стихией детвора, побросав свои снасти, ринулась  домой. Бежали, спотыкаясь и поскальзываясь в топкой, вмиг появившейся на дороге жиже, щурились и закрывали лица руками от больно секущих холодных струй.

– Давай сюда, здесь заброшенный дом, – скомандовал друзьям Санёк и побежал к чернеющему, чуть различимому в водяном хаосе строению.

     Дом стоял без окон и дверей, но с уцелевшей крышей, и это спасло рыбачков. Внутри было совсем не по-летнему: холодно, темно, страшно и противно. Воняло отсыревшими саманными кирпичами, отхожим местом и мокрой извёсткой, но здесь всё же было гораздо лучше, чем на улице. Где-то под коньком крыши хлопало и завывало. Где-то капало. В соседней комнате даже лилось. А на улице в это время свирепствовали ветер и вода: гудело, полыхало, плескалось и шипело.

     Всем хотелось поскорее попасть домой, в тепло, снять мокрую и холодную, прилипшую к телу одежду …

     Ещё минут двадцать непогода бесновалась и не выпускала мальчишек из этого «нехорошего» укрытия, а потом как будто кто-то перекрыл кран и выключил звук. Ливень прекратился, стало тихо-тихо, а на небо выползла полная, похожая на огромный яркий блин луна.

     Наспех смотав донки и по уши выделавшись в грязь рыбаки, закатав брюки и разувшись, босиком побежали домой.

     Только на родной улице, друзья перестали выбивать зубами чечётку и наконец, согрелись от бега. Да и одежда уже не липла к телу. Фонари уличного освещения сделали остаток дороги ярким и приятным. Умытые деревья казались теперь сказочными ярко-зелёными добрыми исполинами. Кое-где по обочинам ещё журчала вода, но асфальт уже был чистым и местами почти сухим. Воздух стал наполняться ароматами ночных цветов, во дворах то там, то тут начинали предрассветно горланить петухи.

     Было по-домашнему уютно, не страшно и, почему-то, весело.

     Лето вернулось!